Первые дни войны

Первые дни войны в Смоленске проходили в различных оборонительных подготовительных мероприятиях, в первую очередь, по противовоздушной обороне города. Ими усердно занимался председатель горсовета т. Вахтеров. Военные комиссариаты проводили без промедления мобилизацию мужского населения и отправку его по частям. Весь состав гарнизона перестраивался по военным планам для готовности отражать нападение противника.

Вопрос об эвакуации из города промышленности и населения в первые дни не стоял на повестке дня, но в умах многих ответственных лиц этот вопрос находил место.

Поворот в действиях советских органов и военного командования произошел в ночь с 28 на 29 июня 1941 года, когда ночью, около 24 час[ов], начался массированный налет фашистской авиации на Смоленск; во время налета по всей территории города было сброшено с самолетов несколько тысяч зажигательных термитных ракет. Ракеты при падении на крыши домов, на землю загорались, создавая очень высокую температуру. Крыши моментально загорались, прогорали, ракеты (зажигалки) падали на потолки верхних этажей зданий и в течение нескольких минут уже горело все здание и внутренность. В городе возникли большие пожары во всех районах.

Команды местной противовоздушной обороны, пожарные команды города и само население не были достаточно подготовлены к борьбе с зажигательными ракетами в таком большом числе, так как борьба (гашение горящих ракет разным способом и сбрасывание на землю) должна была вестись на крышах и чердаках зданий, что требовало особой подготовленности, а главное – мужества и бесстрашия людей, а также необходимых навыков и вспомогательных средств для этой сложной и исключительно тяжелой борьбы. Город находился в огне. Все это породило панику среди некоторой части населения.

В результате этого налета, вызвавшего исключительно большие по силе и размерам пожары, длившиеся более суток, в городе выгорели улицы и даже кварталы. Был причинен не поддающийся учету материальный ущерб городу. Остро встал вопрос с продовольствием.

Сейчас трудно вспомнить название выгоревших улиц, но особо сильно пострадал от пожара центр города. Витебское шоссе, Краснинская улица и шоссе в Ковалевку и много других улиц справа и слева были окружены остовами сгоревших каменных зданий и печными трубами деревянных домов. Деревянных зданий в городе было больше, чем каменных. Во время пожара усилиями красноармейцев было спасено от пожара управление коменданта города, являющееся крайне необходимым для связи войск гарнизона и действующих частей. Вокруг него и против стояли трубы и стены сгоревших зданий, в том числе стены большого пятиэтажного здания – дома Героев железного потока, бывшего штаба 11-го стр[елкового] корп[уса], которым командовал легендарный комкор Е.И. Ковтюх, герой «Железного потока» Серафимовича.

Город после пожара опустел. Население выбралось из него за пределы города в ближайшие безопасные населенные пункты. Жители появлялись в городе лишь днем с целью навестить свои оставленные квартиры, если они остались целыми, или посмотреть на пепелища домов, в которых были их квартиры, и поплакать…

Воздушный налет повредил провода электроосвещения, трамвайные пути во многих местах были разрушены прямым попаданием авиабомб, кое-где стояли на путях разбитые вагоны трамвая.

А с фронта поступали исключительно тяжелые вести об отходе нашей армии вглубь страны и оставлении противнику большой территории с городами и населенными пунктам.

В конце июня началась спешная, но плановая эвакуация из города в глубь страны фабрик, заводов, учреждений. К этому времени городской и районные военные комиссариаты своевременно провели и закончили мобилизацию мужского населения и отправку его по частям.

В первую неделю июля из города стали убывать в тыл военные училища, из пос. Гнёздово убыл в район Вязьмы штаб Запфронта и из города штаб Западного военного округа. В Смоленске, в казармах городка им. Коминтерна (Нарвские казармы), была сформирована из призванного местного молодого мужского населения запасная бригада из двух полков, бригадой командовал полковник Малышев, он же являлся и начальником гарнизона. Комендантом гарнизона был подполковник Багреев Ф.М., первым секретарем обкома КПСС т. Попов, секретарем горкома КПСС т. Мозин и председателем горсовета и начальником МПВО т. Вахтеров.

После массированного налета на город в ночь 28/29 июня фашисты ежедневно и днем и ночью делали налеты и бомбили город в разных местах его. Особо страдал центр города. Здание обкома КПСС и облисполкома было сильно повреждено. Командный пункт этих учреждений находился в землянках-блиндажах в летнем саду. Здание Смоленского горсовета сгорело (под каланчей), горсовет ютился где-то в подвале.

Во время ночных налетов из сгоревших зданий пролетающим самолетам противника сигнализировали разноцветными ракетами неизвестные лица. Причем по их действиям можно было заключить, что это были обученные этому делу люди, а ими могли только являться заброшенные на нашу территорию и проникшие в город фашистские диверсанты, а как впоследствии выяснилось, многие из них были одеты в нашу красноармейскую форму, почему поиск сигнальщиков не давал реальных результатов. Особо интенсивна была сигнализация у сгоревших зданий вокруг комендантского управления.

Неоднократно подвергался сильной бомбежке и Смоленский аэродром, на котором, несмотря на войну, базировалось несколько авиаэскадрилий. Самолеты не были укрыты в блиндажах - их не было, в результате оказывалось каждый раз несколько разбитых и горевших самолетов. Спешно устроенные земляные блиндажи (углубления) для самолетов мало спасали их, так как самолеты видны были сверху.

В средине первой декады июля м[еся]ца вести с фронта были исключительно тяжелые и крайне тревожные. Эвакуация и бесплановый уход и выезд населения ускоренными темпами продолжался. Запасная стр[елковая] бригада (два полка) заняла ближайшую оборону с юга и запада городка в районе Ковалевки и южней, по обе стороны Краснинского шоссе, и была готова к отражению противника, но вооружение её было крайне недостаточно, артиллерии не было. Для эпизодических действий были сколочены небольшие команды (отряды) из работников милиции, бойцов МПВО и НКВД, но больших отрядов для таких действий не было. Один такой отряд (а, возможно, он был единственный) в районе тюрьмы по Киевскому шоссе оказал сопротивление врагу 15 июля, но ненадолго, так как противник представлял из себя сильную танковую колонну. Отряд понес большие потери, но проявил беспримерное мужество и отвагу.

А город все больше и больше подвергался налетам врага, наносился все более и более чувствительный ущерб, и еще больше усугублялась тяжесть создавшегося положения в городе во всех отношениях. Стал реальным вопрос — как удержать Смоленск и удастся ли? Видимо, придется оставить Смоленск врагу. Населения почти не видно было. Несколько спокойней наблюдалось в Заднепровье.

Эта тяжесть создавшегося тяжелого положения города, его исключительно сильно ощутимые большие разрушения, страдания всех и каждого от физической и моральной утомленности, незнания причин, породивших столь тяжелое положение нашей Родины — сковывало разум у многих, в том числе и у больших и малых военачальников и командиров.

К длительной и упорной обороне город не готовился. В городе, в подвалах и на чердаках узлы сопротивления, огневые опорные точки (ДОТы и ДЗОТЫ) не сооружались, да и людей достаточно для этой работы не было, не было и огневых средств и недостаточно

времени. Противотанковых рвов и надолбов на пути вероятного наступления противника не было, не было для этого соответствующего материала, шанцевого инструмента и, конечно, людей, да и время тоже было упущено для этих трудоемких и длительных работ.

Винить в отсутствии оборонительных сооружений никого нельзя. Основная причина — недостаток времени и возможностей. Но все же к упорной обороне города подготовка велась. Был проделан ряд оборонительных мероприятий, способствующих хоть на время задержать у стен города противника и даже нарушить его боевые порядки продвижения, тем самым нанести ему сравнительно - чувствительное поражение в живой силе и технике. Эта задача, в рамках имевшихся возможностей при обороне южной части города и в северной части, войсками и населением было выполнена.

К концу декады было уже прервано противником железнодорожное сообщение по всем линиям жел(езной] дор[оги] на Москву, Рославль и Ельню. Был такой случай. На станцию Смоленск с трудом пробился воинский эшелон, в котором находился штаб корпуса и корпусные части. Другие эшелоны воинских частей этого корпуса не могли прибыть в Смоленск. Что делать с прибывшим штабом? С таким вопросом представители штаба обратились к коменданту города, который, связавшись с начальником гарнизона, должен был дать указание. Связаться с начальником гарнизона коменданту города не удалось, и он дал указание начальнику эшелона разгрузиться быстро и следовать по Витебскому шоссе, где в пути влиться в войсковые обороняющиеся соединения.

Из военных учреждений в гарнизоне осталось лишь комендантское управление, которое работало в исключительно тяжелых и сложных условиях, около управления всегда было многолюдно: и военные, и гражданские лица. Комендант города обязан был быть в курсе всех событий боевой жизни и обеспечения населения, и частей, и соединений, обороняющих Смоленск на дальних подступах. Управление являлось как бы пунктом сбора различных боевых донесений в городе. С какими только запросами не обращались к нему войсковые части, да и граждане города. Нельзя отрицать, что с такими — обязанностями, вытекающими из тяжелых причин войны, трудно было справляться по простой причине, что комендант не имел в своем распоряжении никаких складов, баз для обеспечения частей и продовольствием, и горючим, и боеприпасами. Среди посетителей могли быть и были диверсанты, которых, одетых в красноармейскую форму, трудно было обнаружить и обезвредить.

Начальник гарнизона, непосредственно руководивший организацией обороны города, заходил к коменданту редко, комендант же города, загруженный работой по приему представителей частей, отдельных команд и многих граждан, организации патрулирования в городе, борьбе с сигнальщиками, не мог достаточно принять активное участие в создании ближайшей обороны города. 

Никаких военных госпиталей в городе не было размещено. Исключительно патриотическую инициативу проявил главврач больницы Красного Креста в верхней части города (около музея Тенишевой). Он принимал на излечение раненых военнослужащих с передовой, довольствуя их из своих больничных запасов. Фамилия этого врача с годами ушла из памяти. Но так получилось, что он, при нашем неожиданном оставлении верхней части города и отходе в оборону в Заднепровье, не был поставлен в известность и остался с ранеными и медперсоналом на оккупированной южной части города.

Шли последние два дня обороны Смоленска. Линия фронта все ближе и ближе приближалась к городу Смоленску. Получены были сообщения о боях под Оршей, а затем в районе Красного, в 47 км от Смоленска. Налеты авиации противника на Смоленск участились, жизнь в городе как бы замирала с наносимыми тяжелыми разрушениями, населения почти нигде не видно было. В эти дни начался беспорядочный отход некоторых подразделений, отдельных команд и одиноких военнослужащих из действующих обороняющихся частей под натиском противника. Комендантом города все эти команды и одиночные военнослужащие задерживались, из них формировались роты и введены были в оборону в северной части города. Они были плохо вооружены, не спаяны между собой, но воодушевлены к боевым действиям и стремлению оборонять Смоленск. Рославльское шоссе (в южной части города) в течение дня 15 июля было свободно, и по нему уходило население, оставляя город и свои квартиры и дома. С запада уже ясно была слышна артиллерийская канонада. Танковые соединения врага быстро продвигались по Краснинскому и Киевскому шоссе к Смоленску.

Наступил тяжелый и ответственный момент. Стал вопрос о судьбе города Смоленска - родине многих защитников его, в том числе и коменданта города.

Около 17-18 час[ов] 15 июля на улице и во дворе здания комендантского управления взорвались мины, появились убитые и раненые. Минометный обстрел усиливался и продолжался около часа. Около комендантского управления всегда было много народу, среди которого находились и переодетые в нашу форму диверсанты, которые по радио корректировали стрельбу для разгрома оставшегося в городе единственного органа управления. Создавшееся в связи с этим положение исключительно усугубило обстановку и осложнило изыскание реальных мер к обороне. Ясна стала исключительная трудность удержать город. Комендант города дал приказ взорвать автоматическую телефонную станцию. Примерно через час-полтора после этого (19-20 ч(асов]) начальник гарнизона полковник Малышев дал приказ коменданту города оставить комендантское управление, уничтожив все бумаги и ценное имущество, и уйти в оборону в Заднепровье. Сопротивление наших частей на ближних подступах к городу было сломлено танковой силой врага.

В 21-22 час[а] 15 июля наша оборона располагалась вдоль правого берега р. Днепр в северной части города (Заднепровье). В районе старого днепровского моста, у садика, находился, если можно так выразиться, командный и наблюдательный пункт начальника гарнизона, где находился он сам и представители местной власти во главе с секретарем обкома КПСС т. Поповым. Южная часть города до левого берега р. Днепр была оставлена войсками, и в северную часть города отходили последние обороняющиеся части и подразделения через оба днепровские моста. Уличных боев почти не было, ибо не было опорных пунктов и узлов сопротивления, а мелкие перестрелки с нашей стороны влияние на продвижение врага не оказывали.

Посланный в разведку в южную часть города вверх по Б. Советской улице имеющийся в распоряжении начальника гарнизона единственный танк 1-34 вернулся через час примерно, и командир танка доложил, что в город с юга вошли колонны танков противника и расходятся по улицам города. Через несколько минут вражеские танки появились и перед нашей обороной у левого берега Днепра около старого днепровского моста, ведя стрельбу из танков по нашей обороне и по вокзалу. Создалась реальная угроза, что танки врага проскочат по старому днепровскому мосту в северную часть города и займут Заднепровье, чем создадут исключительную угрозу и тяжелое положение для многих частей 16 и 20 армий, занимающих оборону вдоль правого берега р. Днепр и дальше на север. Отражать танки нечем было. Начальник гарнизона полковник Малышев доложил представителям местной власти в лице секретаря обкома партии т. Попова создавшуюся   исключительную угрозу, дал приказ взорвать старый деревянный днепровский мост; это было около 24 час[ов] 15 июля.

Уже наступил рассвет (около 3 час[ов] 16 июля). Тяжелое положение создалось у нового днепровского моста, где наши части не могли сдерживать натиск врага, и ему представлялась возможность прорваться по мосту в Заднепровье. Начальник гарнизона в присутствии тех же представителей местной власти послал коменданта города уяснить создавшуюся обстановку. Явилась необходимость взорвать и новый железобетонный мост через р. Днепр. Мост был взорван около 3-4 час[ов] 16 июля.

Взрыв двух днепровских мостов отрезал путь продвижения через Днепр. Днепр в то время был мелкий, но с крутыми берегами, особенно правым. Взрыв мостов спасал на некоторое время положение северной части города и правобережной стороны местности вдоль правого берега и на запад, и на восток. Оба днепровские моста по распоряжению начальника гарнизона были заранее комендантом города заминированы. В эти исключительно тяжелые и ответственные часы и минуты при начальнике гарнизона не было ни командования, ни представителей штабов 16 и 20 армий, обороняющих Смоленщину.

Нужно теперь, спустя с лишним 25 лет, со всей откровенностью сказать правдиво, что южная часть города была оставлена без особой напряженной обороны. В городе почти уличных больших боев не было, исключая боев у нового моста.

Примечание: новым мостом следует считать мост на запад по течению Днепра.

Весь день 16 июля начальник гарнизона и комендант города находились в северной части города. Оборона наша постепенно усиливалась, но все же не настолько, чтобы отразить врага, который по неизвестным нам причинам не предпринял попыток форсировать Днепр и ворваться в северную часть города. Успех ему, пожалуй, был бы обеспечен. К исходу дня 16 июля начальник гарнизона и комендант города выехали по Московскому шоссе на восточную окраину города к бензоскладу, на складе оказалось еще много в наличии горючего. Кого тут винить? Просто и местные власти, и комендант города забыли про склад. Удовлетворив нуждающиеся воинские части, остатки горючего все же пришлось уничтожить, что не обошлось без жертв.

Ночь с 16 на 17 июля была особо тяжела: противник навешал в небе на парашютах много долгосветящихся ракет-люстр, которые ярко освещали сверху город и всю вокруг него местность. В южной части города пылала в море огня слобода Коминтерна (за Никольскими воротами крепостной стены). Во второй половине дня 17 июля начальник гарнизона уехал в штаб 16 армии с докладом о Смоленске. В штабе армии он был арестован по распоряжению Военного совета фронта и с санкции военного прокурора фронта за взрыв днепровских мостов в г. Смоленске.

Лишь много лет спустя после войны стала известна судьба полковника Малышева. Он был арестован по указанию и с согласия тех больших военачальников (Военсовет 16 армии), которые головой отвечали за оборону Смоленска, а в действительности их в Смоленске в решающие часы и минуты не было, а лишь после оставления южной части города врагу они утром 16 июля приехали в Смоленск (северную часть). Войну т. Малышев окончил, командуя стр[елковым] корпусом в звании генерал-лейтенанта, имея много правительственных боевых наград. Командующие 16 армией Лукин° и Западным фронтом Еременко° в послевоенных своих мемуарах признали действия начальника гарнизона полковника Малышева, взорвавшего оба днепровские моста, правильными и необходимыми.

На ст. Сортировочной и на ст. Кардымово были обнаружены эшелоны с эвакуированным промышленным оборудованием, эшелоны не могли выехать в тыл - пути из Смоленска на жел(елезную] дор[огу] были отрезаны.

Числа 18 июля в пос. Кардымово (райцентр Смоленской обл.) по предложению секретаря Смоленского горкома КПСС т. Мозина был организован штаб гарнизона. В исполнение обязанностей начальника гарнизона вступил бывш(ий] комендант города Смоленска подполковник Багреев, военкома гарнизона — б[ывший] секретарь горкома т. Мозин. В функции работы и действий штаба гарнизона входило обеспечение в тылах 16 и 20 армий порядка и дисциплины, а также, как главная задача, истребительно-заградительная служба, борьба и поимка диверсантов, оказание помощи в уборке урожая и другие функции, обеспечивающие тылы армий.

Основным исполнителем этих функций и обязанностей являлся заградительно-истребительный отряд, состоящий из бойцов команды МПВО города, частью из работников милиции, и своего назначения полностью не оправдал. Настоящие боевые поиски диверсантов-фашистов предпринимались отрядом ограниченно, не заходя далеко от поселка Кардымово. Направленные в отряд красноармейцы боевую мощь отряда достаточно не укрепили. В лесах на северо-восток от Кардымова (5-8 км) появились кочующие вражеские минометы (в тылу нашем), которые ежедневно вели обстрел поселка. Вреда обстрел не причинял никакого, но паника была, так как обстрел велся из нашего тыла из разных мест, и по звукам выстрелов нельзя было определить место нахождения вражеских минометов.

Лишь впоследствии стало известно, что засланные на нашу сторону диверсанты были одеты в нашу красноармейскую форму, почему и были неузнаваемы. В результате этого борьба с ними заградительного отряда не имела ощутимых положительных результатов.

Такая обстановка ставила тылы 16 и 20 армий до некоторой степени в опасное положение, тем более что в это время в районе гор. Ярцево был выброшен противником большой авиадесант, который «оседлал» важные магистрали — жел(езную] дор[огу] на Москву и шоссе из Минска на Москву.

Стала чувствоваться недостаточность продовольствия для обеспечения частей. Причины этого были разные. Не время сейчас в этом разбираться.

В конце июля в Кардымово по Старо-Московскому тракту пешим порядком прибыли маршевые роты народного ополчения из Москвы. Начальник гарнизона Кардымова расположил их в лесу, а накормить нечем было. Прибывшие из штаба 20 армии представители за пополнением привезли на довольствие лишь несколько мешков сухарей, больше у них в то время ничего не было.

Первый раз из района Кардымово в направлении на Рудню были применены наши «катюши», восхитившие наши войска и поразившие своим смертоносным действием на большой территории фашистские войска.

Наступил август месяц. Положение наших войск все ухудшалось, враг теснил, используя свою мощную боевую технику; наши войска отступали. Стало известно, что противник полностью овладел городом Смоленском и местностью по правому берегу Днепра, где наши войска держали оборону. Две недели наши войска упорно держали в своих руках северную часть города и большую территорию, прилегающую к правому берегу реки.

В этой исключительно тяжелой обороне наши войска показали подлинные образцы мужества и бесстрашия не щадя своей жизни. За это время и противник, и наши войска неоднократно форсировали Днепр в районе города и переправлялись на противоположный берег, но закрепиться там не могли и в дальнейшем успеха не имели. Во время обороны северной части города вместе с войсками храбро сражалось и само население города и оказывало всевозможную посильную помощь войскам.

Начали следовать через Кардымово отходящие части и подразделения нашей обороны, а также тылы армий. Необходимость существования штаба гарнизона в Кардымове отпадала. Военный комиссар Кардымова т. Мозин отбыл в Дорогобуж, где временно остановились руководители Смоленского обкома и горкома партии. Из райцентра Кардымово уехали и органы власти. Отходящие и отступающие части стремились на знаменитую историческую Соловьеву переправу через Днепр по Старо-Московской дороге-тракту. А что из себя в те дни представляла эта переправа?

Никакой переправы (понтонов, мостов, лодок и материала) не было. Не видно было и строителей переправы. Авиация противника держала под постоянным наблюдением и бомбежкой эту переправу, не давая никакой возможности восстановить и сделать переправу. Если же и удавалось что-либо сделать за ночь, то с рассветом это все авиацией врага разрушалось. Подъездная дорога к переправе у берега со стороны Смоленска была загружена скелетами сгоревших разных машин, также был завален и сам берег Днепра. Дно Днепра, по месту переправы, было завалено утонувшими машинами, повозками. От переправы осталось одно лишь название.

4 августа в течение всего дня через Кардымово отходили н наши части. Они направлялись к р. Днепр в район дер. Ратчино и Пнево (южней Соловьевой переправы). В этом районе около левого берега Днепра была низменная, ровная, без зарослей, местность площадью около 1 кв км. К полуночи на эту местность стал стягиваться всевозможный транспорт: разные автомашины, цистерны, танки, конные повозки и много людей. У самого берега, в месте предполагаемой переправы, остановился и комендант города со своим незначительным штатом личного состава и автотранспортом. Попытки его найти кого-либо из командиров, у которых можно было бы узнать об организации переправы и найти начальника этого бивачного расположения воинских частей не увенчались успехом. Весь транспорт и люди располагались кто как хотел. Уже стемнело, этот участок местности и подъездная к нему дорога начали обстреливаться редким минометным огнем противника. Нашлась одна полевая пушка, которая открыла стрельбу по колокольне у дер. Пнево, откуда, по предположениям командного состава, противник вел наблюдение и корректирование стрельбы. Минометы умолкли. Ночь, очень короткая, прошла в тяжелом и мучительном раздумье всех людей, особенно тех, кто оставил свой родной город Смоленск и мест[ечко] Красный, где они родились.

Рано утром 5 августа, лишь начало светать, над этим расположением войсковых соединений, частей и воинских учреждений 16 армии появился разведывательный самолет противника «рама», который, сделав круг над расположением, улетел на запад. Через несколько минут после ухода самолета начался со стороны противника артиллерийский обстрел хорошо видимого сверху, этого беспорядочного расположения наших войск. Сейчас же налетела группа вражеских бомбардировщиков, сбрасывая на расположение наших войск свой смертоносный груз и безнаказанно улетая на запад. Трудно описать подробно эту трагическую картину гибели большого количества наших разных машин, боевой техники и разных обозов, не говоря уже о людях. Ночью все располагались в беспорядке, и во время артобстрела и бомбежки нельзя было развернуться и вырваться из этого АДА и спасти что-либо.

Потерял весь транспорт и комендант города. Со своими людьми кое-как вброд и по доскам переправился он на правый берег (восточный) и направился в район г. Дорогобужа, где должно было быть областное и городское начальство. Лишь много лет спустя кое-кто из бывших больших военачальников, описывая в своих мемуарах эту переправу, называет ее «организованным отходом и выходом из окружения». Лишь бывший командующий 16 армией генерал Лукин правдиво описывает эту переправу подчиненных ему войск, говоря, что «участники первого периода войны знают, какой АД творится на переправе». Дальнейшие боевые действия наших войск на землях Смоленщины с задачей сдерживать врага и расстроить его планы автору этого повествования неизвестны.

Город Смоленск и область были освобождены нашими войсками в конце сентября 1943 года полностью. Автору этих строк, принимавшему активное участие в обороне города в 1941 г., освобождать Смоленск не суждено было. Он, командуя стр[елковым] полком, принимал участие в освобождении северной части Смоленщины - Белого, Пречистого и др.

На 3-й день освобождения Смоленска он специально приехал (29-30 сентября 1943 г.) посмотреть на свой родной город, свою родину. Ужас охватил его: город был почти весь разрушен, растерзан.

Но он не был уничтожен. Правительственная награда, орден Отечественной войны 1 степени, которой удостоен Смоленск в декабре 1966 г., — это замечательное свидетельство успешного выполнения трудящимися города и области задачи восстановления.

**

Член КПСС Подпись Багреев Ф.М. (бывш(ий] комендант г. Смоленска, участник Смоленского сражения)

10 декабря 1968 г.

Источник: ГАНИСО. Ф 142. Оп. 2. Д. 388. Л. 3-16. Подлинник, машинопись.